3.
Летит человек в неизвестности, думает взорвавшимся мозгом: хоть бы окошко, что ли, отворилось, подсказало направление в сторону света, а то совсем от этой пружинки в сознании темно. Только подумал отворяется чудо-окошко, а в нем Дерсу Узала № 33 в бассейне голубой воды плещется, золотым бедрышком матово поблескивает, интересуется, нижнюю губку янтарным пальчиком оттянув: Ну что, теперь уже наконец исполнять?
Нет-нет! - кричит человек сам себе господин всеми силами взорванного мозга. - Мне царь-кобылица моя надобна, а не покупное желание. Ноги у ней легкие, легче феррарского выдоха, копыта ламборджиниевые, а на копытах подковки из вечно исчезающего числа пи; мчится она скорее светлой мысли, и никому еще не удалось ее догнать. Подскажи лучше, номер тридцать третий, в какую сторону царица моих снов направилась?
No problem, - отвечает номерная Рыбка, бейджик с правой перси на левую перевешивая . - Let's go to the West-Mest, где все известные мечты обретаются.
Помчался человек скорей мысли куда сказано на запад через задом наперед и кверху тормашками, долго летел ли коротко, видит покоится в неизвестности великое дерево Окиян, а на дереве струг многовесельный под белым парусом, а в струге том Кудеяр-атаман сидит, пригорюнился бурливой волны не слышит, изумрудных капель с белого лица платочком не смахивает, черны очи его и взор глубже самой глубокой полуночи. Вот оно, думает себе человек сам себе господин, какое оно великое одиночество. Спрошу-ка господина атамана, потому как не может быть на всем свете такой тайны волшебной, чтоб ему неизвестной оставалась.
Ну, и спросил как положено.
4.
Поднялся могучий Кудеярушка-атаман в струге своем разбойничьем, заломал шапку с малиновым верхом, сорвал ее с буйной головушки, швырнул в набежавшую волну, и говорит: Ой ты гой еси нездешний человек, а и вправду ты, видать, славный витязь и чародей волшебник, что до моих беспредельностей своей волей дошел. Кончилась на тебе моя власть над бескрайней неизвестностью, открою я тебе тайну тайную, укажу светлый след царь-кобылицы. Да кологрива та кобылица, воронко бегати она, раздолья выметываети, медвяною сытою поена, иссорочинским чистыим зерном кормлена. Никому она в руки не дается, а кричит зычным голосом, покрикивает, так что яхонтовые звезды с неба мелким дождиком сыплются. И тысяча и еще полтысячи и четверточек тысячки добрых молодцев поискивали статей ее первостатейновых, а ни за едину денежку головушки их изгиблися. А жительство имеет та царь-кобылица в красном стольном городе, а дорожке в тот красный стольный город доподлинное известьице есть у чуда малого, что в моем великом дереве Окияне водится. То чудо есть рыбка невеликая, а в рыбке той кояхонтова земчужинка катается. Как ту рыбку проглотит кто, тому она в сердце всякой докуке досадит и прямой путь к царь-кобылице человеческим русским языком выкажет. Вот щас я чудо то тебе и достану.
Рванул что есть мочи Кудеяр-атаман смоляной свой чуб, выскочили из черных очей его две рубиновые звезды, выплыла на изумрудной волне из великого дерева Окияна Кудеярова шапка с малиновым верхом, а в шапке фортка малая открывается, а из фортки Золотая Рыбка номер тридцать третий: Ах! уже, что ли?..
***
Ох, в горе жить некручинну быть, во зеленом садочку красны девицы хоровод водят, сказоньке оконцовочку напевают.
Очнулся человек сам себе господин, глаза открыл, а глаза не открываются, ногой шевельнул, а нога не шевелится, руку поднял, а и рука будто злым татарином наущена, как нет ее. Вот, думает, и сказке конец.
Открылся человек сам себе, видит сидит у окошка стекольчатого Дерсу Узала Золотая Рыбка с номерным бейджиком тридцать три, рыжую гриву черепаховым гребнем расчесывает, из глаз золотых искорки просыпает, сладко позевывает:
Ох, милый, ну и фантазер же ты у меня...